9 мая 2010 года мы будем отмечать 65-летие Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Сегодня статьей «Оставлен на поле боя…» редакция «Речника Иртыша» начинает публикацию материалов, посвященных Великой Победе. В данной статье, опубликованной в «Мурманском вестнике», рассказывается об отважном сибиряке, токаре Омского судоремонтного завода Шипицине Геннадии Васильевиче. Эту публикацию принес в народный музей Иртышских речников внук Геннадия Васильевича, Афонин Александр Геннадьевич. Кто знаком с историей Омского судоремонтного завода, наверное, помнит отца нашего фронтовика Шипицина Василия Константиновича, который с 1932 года по январь 1936 года был директором Омского СРЗ. Позднее он работал заместителем начальника Управления Иртышского БУПа. Василий Константинович умер в 1949 году, так и не узнав, где погиб его сын.
Редакция ждет отклики на эту публикацию, а также ваши предложения, о ком хотели бы прочитать в последующих публикациях. Мы планируем подготовить целую серию материалов, причем как о фронтовиках, так и тружениках тыла. Пишите, звоните.
Летом 1994 года поисковик Игорь Соловьев, обследуя места былых боев в Кольском районе, обнаружил останки неизвестного советского воина. Они лежали, слегка присыпанные землей, в воронке перед немецким дотом на южном скате высоты «Стог», которая находится в километре восточнее озера Дракон на левом берегу реки Западная Лица.
С апреля 1942 года в этих местах держала оборону 10-я гвардейская стрелковая дивизия 14-й армии Карельского фронта. А на сопке «Стог» находился один из опорных пунктов гитлеровцев.
В останках воина были обнаружены орден Красного Знамени № 41490 и медаль «За боевые заслуги» № 28580. Это вселяло надежду, что по номерам боевых наград удастся узнать, кто тут погиб. На мой запрос из Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации сообщили:
«25 марта 1942 года командующий 14-й армией приказом № 0136 наградил медалью «За боевые заслуги» сержанта Шипицина Геннадия Васильевича, 1919 года рождения, исполняющего должность командира взвода пеших разведчиков 28-го гвардейского стрелкового полка 10-й гвардейской стрелковой дивизии…
3 сентября 1942 года командующий Карельским фронтом приказом № 0448 наградил орденом Красного Знамени лейтенанта Шипицина Геннадия Васильевича, командира взвода пеших разведчиков того же полка. В связи с этим ему досрочно присвоено очередное воинское звание «Старший лейтенант». 24 сентября 1943 года Г.В. Шипицин погиб».
Об обстоятельствах гибели и месте погребения разведчика в архивной справке ничего не сообщалось.
Сразу возникли вопросы: почему командир взвода разведки ушел на боевое задание с правительственными наградами? Почему после гибели он оставлен на высоте, занимаемой противником, всего в 350 метрах от нашего переднего края?
Ответы на эти вопросы решили найти в Центральном архиве. Дело это трудное и потребует много времени. А пока нужно было похоронить останки Г.В. Шипицина.
У поисковиков строго соблюдается неписанный закон: если удается установить имя воина, останки предаются земле в присутствии его родственников. В архивной справке сообщалось, что Геннадий Васильевич призван в армию из города Омска. Посылаю письмо на студию Омского телевидения с просьбой передать сообщение о найденных останках в надежде, что кто-нибудь из родных или знакомых, откликнется. Прошло несколько месяцев. Никакой реакции.
Снова пишу в Омск, но уже в Комитет по делам молодежи администрации Омской области. Молодцы ребята: моя информация прошла по радио, и в прессе. В тот же день к ним пришла племянница Г.В.Шипицина Наталья Николаевна Гуторова. Ее мама, родная сестра погибшего героя, жила в Средней Азии. Мы договорились с племянницей по телефону о времени и месте погребения останков ее дяди и что они с мамой приедут проводить его в последний путь.
К сожалению, далее произошло непредвиденное. Мама Натальи Николаевны – пожилая больная женщина, узнав, что в далеком Заполярье найдены останки ее любимого брата, видимо, очень разволновалась и скоропостижно скончалась. Поэтому Наталье Николаевне пришлось сначала съездить на похороны мамы и только после этого в Мурманск.
Она привезла единственную маленькую фотографию Геннадия Васильевича. Я принес ее в редакцию «Мурманского вестника» к заместителю редактора Михаилу Васильевичу Демину и попросил увеличить фотографию. Был конец рабочего дня, однако по его просьбе фотокорреспондент Елена Коваленко задержалась после работы и выполнила срочный заказ.
Затем в очередную годовщину начала Петсамо-Киркенесской наступательной операции войск Карельского фронта и Северного флота в Долине Славы состоялся траурный митинг. Здесь собрались ветераны Великой Отечественной войны, поисковики, молодежь, воины-североморцы, пограничники, авиаторы, мотострелки. У огромной братской могилы – 10 гробов с останками около двухсот защитников Заполярья. У одиночной могилы – гроб с останками героя разведчика старшего лейтенанта Г.В.Шипицина. На крышке гроба его портрет. Рядом плачущая Наталья Николаевна.
Поисковик Игорь Соловьев передает ей как семейные реликвии орден Красного Знамени и медаль «За боевые заслуги», пролежавшие больше полувека в воронке на поле боя. После короткого митинга под траурную музыку все останки были преданы земле. Гремят залпы салюта. Звучит Гимн Российской Федерации. Мимо свежих могил торжественным маршем прошли морские пехотинцы Северного флота.
Геннадий Васильевич Шипицин обрел свой вечный покой далеко от родного Омска. Но Игорь Соловьев дал Наталье Николаевне торжественное обещание осуществлять персональное шефство над могилой.
Из воспоминаний племянницы и данных архива теперь стали известны основные этапы жизни ее дяди. Геннадий родился в 1919 году в городе Омске. После окончания 8-го класса в 1935 году он работал токарем на Омском судоремонтном заводе. В 1940 году призван в Красную Армию и направлен в 58-й стрелковый полк 52-й стрелковой дивизии. В 1941 году перед войной окончил полковую школу младших командиров и получил звание «Младший сержант».
С июля 1941 года командир стрелкового отделения Геннадий Шипицин сражается с гитлеровскими захватчиками на Западной Лице, на «чертовом перевале», на высотах 314,9 и 258,3, в районе озера Крокодил (ныне Дракон). За смелость, инициативу и находчивость направлен во взвод полковой разведки. Здесь в полную силу он проявил свое боевое мастерство и очень быстро, всего за полгода, вырос в воинском звании от сержанта до старшего лейтенанта.
После его гибели в сентябре 1943 года в похоронке, высланной матери, место погребения Геннадия также не было указано.
Недавно я был в Центральном архиве Министерства обороны в г. Подольске Московской области. В отделе учета безвозвратных потерь офицерского состава мне нашли учетную карточку старшего лейтенанта Г.В.Шипицина. В ней указана дата его гибели, но без места погребения.
Теперь, когда останки Геннадия обнаружены на месте боя, на высоте, занятой тогда, в годы войны, противником, все стало ясно. Командование полка умолчало о позорном факте, когда разведчики оставили тело своего погибшего командира, не вынесли его и в последующие дни.
Может быть, погибла вся разведгруппа и некому было вынести к своим тело погибшего командира? Пролистал все архивные документы 28-го гвардейского стрелкового полка. Нашел план атаки опорного пункта немцев на высоте «Стог» разведгруппой полка, подписанный 23 сентября 1943 года командиром полка полковником И.П.Амвросовым. Согласно этому плану разведгруппа полка численностью 95 человек должна была захватить пленных, уничтожить живую силу, разрушить оборонительные сооружения и вскрыть систему огня немецкого опорного пункта на высоте «Стог». Командир разведгруппы – капитан Галушкин. Заместители – старший лейтенант Шипицин и лейтенант Красоткин.
Форма одежды участников разведки боем: в куртках, касках, при погонах, знаках различия и орденах (вот почему в останках Г.В.Шипицина оказались его боевые награды). Документы и письма остаются в подразделениях.
Для обеспечения атаки разведгруппы выделялись 18 орудий разного калибра, 12 минометов калибра 120 мм, 18 минометов калибра 82 мм, 23 станковых пулемета, 6 противотанковых ружей и 20 снайперов.
Вынос раненых и убитых возлагался на блокировочную группу из 24 автоматчиков.
План атаки высоты «Стог» казался безупречным. Но действительность зачастую резко отличается от плана. Боевого донесения капитана Галушкина о результатах разведки боем в архиве нет. Есть описание этой операции в журнале боевых действий полка. Вот как это было.
Под покровом темноты 23 сентября 1943 года в 21.00 разведгруппа перешла передний край в районе высоты «Капкан» и в 23.00 сосредоточилась на южном скате высоты «Стог». По плану начало атаки лишь в 12.00 следующего дня. А ночь выдалась морозная, с пронизывающим насквозь холодным ветром. Костер не разожжешь. Походить для согрева нельзя.
13 часов недвижно лежали гвардейцы всего в 100 метрах от проволочного заграждения врага. Наконец долгожданный сигнал к штурму. По немецкому опорному пункту открыли ураганный огонь наши орудия, минометы, пулеметы, противотанковые ружья и снайперы. Одновременно химвзвод поставил ложную дымовую завесу на северных скатах расположенной в 500 метрах левее высоты «Орлиное гнездо».
Через проделанные саперами проходы наши бойцы стремительно бросились в атаку.
Штурмовая группа из 20 автоматчиков и 5 саперов под командованием лейтенанта Красоткина овладела частью траншеи и дотом в восточной части высоты. Находившиеся в траншее и доте гитлеровцы были уничтожены. Но из-за северных скатов высоты появились 20 гитлеровцев и контратаковали группу. Лейтенант Красоткин погиб от осколка вражеской мины. Группа под сильным артиллерийско-минометным огнем, неся потери, стала отходить к высоте «Капкан». Другая штурмовая группа, состоявшая из разведвзвода под командованием старшего лейтенанта Г.В. Шипицина, быстро преодолела проволочное заграждение типа «спирали Бруно» и через 15 метров достигла первого ряда колючего проволочного заграждения в западной части высоты. Засевшие в траншее и доте немецкие пулеметчики открыли ураганный огонь. Группа залегла.
В этот критический момент боя Г.В. Шипицин приказал бойцам набросить на колючую проволоку хворостяные маты и первым бросился вперед, но сразу получил смертельное ранение. Разведчик ефрейтор Коренский вынес своего командира на южный скат высоты «Стог», где останки Г.В. Шипицына и были обнаружены поисковиком Игорем Соловьевым 51 год спустя.
После гибели командира командование взводом разведки принял ефрейтор Перваков. В полном соответствии со своей фамилией он первым бросился в атаку, уничтожил гранатами гарнизон вражеского дота и этим помог взводу ворваться в траншею гитлеровцев. Бой на высоте «Стог» длился 50 минут. Уже на второй минуте боя открыли сильный огонь три немецких батареи 105-миллиметровых орудий. На пятой минуте боя по нашим высотам «Боб», «Капкан», «Орлиное гнездо» и участку дороги к ним обрушили свой огонь немецкие орудия калибра 75, 105 и 150 мм из района высоты «Цветок», что в 5 км севернее. К ним сразу подключились и минометные батареи врага. Огненный смерч бушевал в течение двух часов.
Храбро сражались гвардейцы. Боевая задача по разгрому немецкого опорного пункта на высоте «Стог» была ими в основном выполнена. Убито 30 гитлеровцев. Взят в плен ефрейтор 14-й пулеметной роты 141-го горнострелкового полка Иоганн Месснер. Захвачены 2 ручных пулемета МГ-34. Частично разрушены 2 дота (из трех имевшихся там). Взорвана одна землянка (из шести имевшихся).
Но какой ценой? Читая журнал боевых действий полка, невольно приходишь к мысли, что над гвардейцами проведен эксперимент, о котором недвусмысленно записано в выводах по итогам боевой операции:
1. 13-часовое лежание на скате высоты «Стог» в мороз с холодным ветром личный состав перенес хорошо и не был обнаружен противником.
2. Подступы к высоте хорошо пристреляны артиллерийскими и минометными батареями врага, от огня которых гвардейцы понесли значительные потери.
3. Опорный пункт на высоте «Стог» при наличии железобетонных огневых точек и хорошего инженерного оборудования является прочным звеном в системе обороны противника.
А разве у нашего командования были основания сомневаться в этом? Ведь в конце 1943 года в небе Заполярья господствовала наша авиация и оборону противника можно было запечатлеть аэрофотосъемкой и даже наблюдать визуально в бинокль или в стереотрубу с соседних высот. И как это было и остается до сих пор в нашей родимой армии – виноватых командиров не бывает. В больших потерях разведгруппы обвинили самих же погибших. В очень скромном разделе «Недостатки» записано:
1. Овладев траншеями и ходами сообщения противника, личный состав разведгруппы пользовался ими мало, а дрался на поверхности, в результате чего имелись излишние потери от артиллерийско-минометного и ружейно-пулеметного огня.
2. При отходе с высоты на свои позиции личным составом не соблюдались меры маскировки и не использовались естественные укрытия, в результате чего были потери.
Видимо, записавший эту чушь в журнал боевых действий полка командир сам никогда не участвовал в бою по разгрому вражеского опорного пункта, если думал, что овладеть им можно, бегая гуськом друг за другом в узкой траншее, не вылезая на поверхность. А философствования по поводу маскировки и использования естественных укрытий на совершенно голой высоте «Стог» в условиях отхода под обстрелом выглядят просто издевательски.
В 1987 году мы с мурманскими поисковиками собрали в районе высоты «Стог» останки 48 советских воинов и похоронили их с воинскими почестями на кладбище 10-й гвардейской стрелковой дивизии у высоты «Шпиль».
Простите нас, павшие солдаты и офицеры, за наше беспамятство. Мир вашему праху и вечная память!
Л. ЖУРИН,
председатель Мурманского
областного координационного
совета поисковых отрядов.
Взято
тут и
тут
